Будучи маленьким, помню, как смотрел на это поле с реденькими березками, что росли в углубленьице средь поля. То ли болотце, то ли низинка, и эти жиденькие березки в окружении кустиков так манили и звали к себе: а что там за болотцем? А дальше что? А дальше боязно - и так далеко отошёл. И туманности кругом такие молчаливые, и сиротливая тишина. Наверно, тогда я начинал понимать и любить нашу скромную тихую землю, зовущуюся Россиею; и хоть и не яркая она, и не высокая, и не широкая, и не эффектная как Кавказ или Урал, но ни на что не променяю эти сиротливые луга и перелески. Наверно, потому что здесь, а не где-то там за морем синим, именно здесь разлилась моя горькая радость и моя сладкая грусть. И не собрать ее в подол и не промокнуть рубахой, все ушло в землю и проросло травой и все это - я.